Жила-была старуха, детей у нее не было.

В одно время пошла она щепки собирать и нашла сосновый чурбан; воротилась, затопила избу, а чурбан положила на печку и говорит сама с собою: «Пускай высохнет, на лучину годится!» А изба у старухи была черная; скоро щепки разгорелися, и пошел дым по всей избе. Вдруг старухе послышалось, будто на печи чурбан кричит:

— Матушка, дымно! Матушка, дымно!

Она сотворила молитву, подошла к печке и сняла чурбан, смотрит — что за диво? Был чурбан, а стал мальчик. Обрадовалась старуха: «Бог сынка дал!» И начал тот мальчик расти не по годам, а по часам, как тесто на опаре киснет; вырос и стал ходить на дворы боярские и шутить шуточки богатырские: кого схватит за руку — рука прочь, кого за ногу — нога прочь, кого за голову — голова долой! Стали бояре, старухе жаловаться; она позвала сынка и говорит ему:

— Что ты задумал? Живи, батюшка, потише. А он в ответ:

— Если я тебе неугоден, я совсем уйду! Вышел из города и пошел дорогою; навстречу ему

Дугиня-богатырь — хоть какое дерево, так в дугу согнет! Спрашивает Дугиня:

— Куда идешь, Сосна-богатырь?

— Куда глаза глядят!

— Возьми меня с собой.

— Пойдем.

Пошли вдвоем; повстречался им Горыня-богатырь:

— Куда идете?

— А куда глаза глядят!

— Возьмите и меня с собой.

— Ладно, иди.

Прошли еще сколько-то верст; попадается им у большой реки Усыня-богатырь — сидит на берегу, одним усом реку запрудил, а по его усу, словно по мосту, пешие идут, конные скачут, обозы едут. Спрашивает Усыня:

— Куда идешь, Сосна-богатырь? — Куда глаза глядят!

— Возьми и меня с собой.

— Ладно, будь товарищ.

Вот идут они четверо, долго ли, коротко ли — подходят к синю морю; хочется им попасть на ту сторону, а как — не знают. Усыня-богатырь раскинул свои'усы, и по тем усам перебрались все на другую сторону.

Шли, шли и очутились в дремучем лесу.

— Стой, ребята!—говорит Сосна-богатырь.— Что нам по белу свету шататься? Не лучше ли здесь на житье остаться?

Принялись за работу, срубили избу и стали ходить охотиться, а дома оставляют одного по очереди — обед стряпать, за хозяйством смотреть. На первый день была очередь Дугинина, изготовил он попить-поесть и лег на лавку отдохнуть немножко. Стук-стук, приходит баба-яга:

— Подавай,— говорит,— обед! Пить-есть хочу! Дугиня поставил на стол хлеб-соль и жареную

утку; она все сожрала да еще спрашивает.

— Больше нет ничего,— отвечает Дугиня,— мы сами люди заезжие.

Баба-яга ухватила его за волосы, принялась таскать по полу, таскала, таскала, еле живого оставила. Воротились с охоты товарищи:

— Что лежишь, Дугиня?

— Угорел, братцы! Изба новая, сырая...

На другой день то же самое случилось с Горынею, а на третий день — с Усынею.

Дошла очередь до Сосны-богатыря; приходит к нему баба-яга, требует:

— Подавай пить-есть!

Он поставил на стол хлеб-соль и жареного гуся. Баба-яга съела и еще спрашивает.

— Больше нет ничего, мы сами люди заезжие. Она кинулась на богатыря, да Сосна-богатырь сам

силен, ухватил ее за седые космы, оттаскал и выкинул из избы еле живую. Баба-яга поползла на карачках и ушла под большой камень. Воротились с охоты товарищи; Сосна-богатырь повел их к этому камню и говорит:

— Надобно, ребята, поднять его.

Они пробовали, пробовали — никто своротить не может; а Сосна-богатырь кулаком ударил — камень за версту отлетел. Глянули, а на том месте, где камень лежал, пропасть оказалася.

— Ну, ребята, надо зверье бить да веревки вить! Набили зверей, нарезали кож;, связали длинный

ремень, прицепили к нему сетку и в той сетке спустили Сосну-богатыря в подземельное царство.

Начал он ходить по подземельному царству, набрел на избушку, взошел туда — в избушке сидит дочь бабы-яги да ковер вышивает. Увидала гостя и вскрикнула:

— Ах, Сосна-богатырь! Сейчас моя матушка придет; куда тебя спрятать от нее?

Взяла оборотила его в булавку и воткнула в пяльцы. Приходит баба-яга и спрашивает:

— Кто у тебя в избе?

— Никого, матушка!

— Что же русским духом пахнет?

Кинулась искать, искала, искала, никого не нашла. Как только баба-яга ушла, красная девица бросила булавочку об пол — из булавочки явился Сосна-богатырь; повела его в чулан, в том чулане два кувшина стоят: в синем — сильная вода, в белом — бессильная.

— Когда будешь с матушкой драться, выскочи скорей в двери да в чулан, выпей всю воду из синего кувшина и перелей в него из белого.

Только успела это рассказать, как прибегает баба-яга и хочет в богатыря вцепиться.

— Постой, матушка!—говорит ей дочь.— Сделай прежде уговор: если он тебя сшибет, пускай даст тебе дух перевести; а если ты его сшибешь, тогда ему просить отдыху.

Сосна-богатырь и баба-яга сделали такой уговор и бросились друг на друга; яга-баба ударила его об пол. Красная девица сейчас закричала:

— Матушка! Дай ему отдохнуть. Сосна-богатырь побежал в чулан, выпил из синего

кувшина всю воду, перелил в него из белого, воротился в избу, ухватил бабу-ягу и ударил об пол.

— Дай дух перевести!—закричала старуха, вскочила, побежала в чулан и напилась бессильной воды. Стали они опять драться; Сосна-богатырь ударил ее так сильно, что до смерти убил; положил мертвую на огонь, сжег и развеял пепел по ветру. Потом взял он красную девицу, посадил в сетки и затряс ремнем; богатыри Дугиня, Горыня да Усыня тотчас ее вытащили, опустили опять канат, подняли Сосну-богатыря до половины и оборвали ремень. (Сосна-богатырь упал; его выносит на Русь огромная птица, он женится на дочери бабы-яги, а богатыри, его товарищи, с исиугу разбегаются в разные чужедальние земли.