В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Василий-поп. У него была дочь Василиса Васильевна. Одевалась она в мужское платье, ездила верхом на лошади, стреляла из ружья и все делала совсем не по-девичьи, так что очень немногие знали, что она — девушка, а думали, что она — мужчина, и звали ее Василием Васильевичем; а больше потому, что Василиса Васильевна была охоча до водки; а это, знашь, девушкам совсем не к лицу. Вот единова царь Бархат (так звали царя той стороны) поехал поохотиться за дичинкой, и ему навстречу попалась Василиса Васильевна. Ехала она верхом в мужской одежде тоже за охотой. Царь Бархат, увидав ее, спрашивает у своих слуг:

- Кто это такой молодой человек?

Один слуга ему и отвечает:

- Это ведь, царь, не мужчина, а девушка; мне доведомо известно, что это дочь попа Василия и что зовут ее Василисой Васильевной.

Лишь только царь Бархат воротился до двора, тотчас написал к попу Василию грамотку, чтобы он своего сына Василия Васильевича отпустил к нему в гости отведать царского стола. А между тем сам пошел к бабушке-задворенке-ягинишне и давай ее выпытывать, как бы узнать, что Василий Васильевич точно девушка. Бабушка-задворенка-ягинишна и говорит ему:

- Ты по праву-то руку в палате своей повесь пяла, а по леву-то руку ружья; если она точно Василиса Васильевна, то, когда взойдет в палату, прежде всего хватится за пяла, а если — Василий Васильевич, то за оружия.

Царь Бархат послушался бабушку-задворенку-ягинишну и велел своим слугам поставить в палату пяла и развесить ружья.

Как только грамотка царская дошла до отца Василия и он показал ее своей дочери, тотчас Василиса Васильевна пошла на конюший двор, оседлала для себя коня сивого, коня сивого-сивогривого, и прямо бух к царю Бархату на двор. Царь Бархат ее встречает; она по-учтивому богу молится, по-писаному крест кладет, на все четыре сторонушки поклон отдает, с царем Бархатом ласково здоровается и входит с ним в царские палаты. Сели вместе за стол и давай пить питья пьяные и есть яствы сахарные. После обеда Василиса Васильевна стала с царем Бархатом по палатам разгуливаться и как только увидала пяла, то и учала царя Бархата осуждать:

- Что то, — говорит, — такое у тебя, царь Бархат, за дрянь? У моего батюшки этакого девичья шелепетья и видом не видать и слыхом не слыхать, а у царя Бархата девичье шелепетье в палатах висится!

Потом она с царем Бархатом по-учтивому распростилась и поехала домой. Царь не мог изведать, что она точно девушка.

Этак дня через два, не больше, царь Бархат посылает опять к попу Василию грамотку и просит его отпустить к нему своего сына Василия Васильевича. Тотчас, как только Василиса Васильевна услыхала об этом, пошла на конюший двор, оседлала для себя коня сивого, коня сивого-сивогривого, и пахнула прямо к царю Бархату на двор. Царь Бархат ее встречает. Она с ним ласково здоровается, по-учтивому богу молится, по-писаному крест кладет, на все четыре сторонушки поклон отдает. Царь Бархат по наказу бабушки-задворенки-ягинишны велел к ужину сварить кашу и начинить ее жемчугом; вишь, бабушка-то сказала ему, что если она точно Василиса Васильевна, то жемчуг будет в горсточку класть, а если Василий Васильевич, то под стол кидать.

Вот подошло время и ужинать. Сел царь за стол, а Василису Васильевну посадил по праву руку, и стали они пить питья пьяные и есть яствы сахарные. После всего подали кашу, и как только Василиса Васильевна ее хлебнула и попалась ей жемчужина, она швырк ее под стол вместе с кашею и учала царя Бархата осуждать.

- Что это, — говорит, — за дрянь такая в каше накладена? У моего батюшки этакого девичья шелепетья и видом не видать и слыхом не слыхать, а у царя Бархата девичье шелепетье в кушанье кладут!

Потом она с царем Бархатом по-учтивому распростилась и поехала домой. Царь опять не мог изведать, что она точно девушка; а ведь это больно ему хотелось.

Дня через два царь Бархат по наказу бабушки-задворенки-ягинишны велел истопить баню; вишь, бабушка-то сказала ему, что если она точно Василиса Васильевна, то в баню вместе с царем не пойдет. Истопили баню.

Опять царь Бархат пишет к попу Василию грамотку, чтобы он своего сына Василия Васильевича в гости к нему отпустил. Как только Василиса Васильевна узнала об этом, тотчас пошла на конюший двор, оседлала своего коня сивого, коня сивого-сивогривого, и прямо бухнула к царю Бархату на двор. Царь ее встречает на парадном крылечке. Она с ним ласково здоровается и входит по бархатному коврику в палаты; взошед в оные, по-учтивому богу помолилась, по-писаному перекрестилась, на все четыре сторонушки низехонько поклонилась; села с царем Бархатом за стол и стала с ним пить питья пьяные и есть яствы сахарные.

После обеда царь и говорит:

- Не в угоду ли, Василий Васильевич, со мной в баньку сходить?

- Извольте, ваше царское величество, — отвечает Василиса Васильевна, — я давным-давно в бане не бывал и больно охоч париться.

Вот они и пошли вместе в баню. Поколесь царь Бархат разоблакался в передбанке, она в ту пору успела искупаться, да и была такова. Царь не мог и в бане ее захватить. Василиса Васильевна, вышед из бани, писала меж тем к царю писульку и велела слугам отдать ему, когда он сам выйдет из бани. А в этой писульке было написано:

- Ах ты ворона, ворона, царь Бархат! Не умела ты, ворона, сокола в саду соймать! А я ведь не Василий Васильевич, а Василиса Васильевна.

Вот наш царь Бархат и остался на бобах: вишь, какая Василиса-то Васильевна была мудрая, да и лепообразная!