Сидит Ворона на берёзе и хлопает носом по сучку: хлоп-хлоп. Вычистила нос, оглянулась кругом да как каркнет:

- Карр! Карр!

Дремавший на заборе кот Васька чуть не свалился со страху и начал ворчать:

- Эк, тебя взяло, чёрная голова. Даст же бог такое горлышко! Чему обрадовалась-то?

- Отстань. Некогда мне, разве не видишь? Ах, как некогда. Карр-карр-карр! И всё-то дела да дела.

- Умаялась, бедная, - засмеялся Васька.

- Молчи, лежебок. Ты вот все бока пролежал, только и знаешь, что на солнышке греться, а я-то с утра покоя не знаю: на десяти крышах посидела, полгорода облетела, все уголки и закоулки осмотрела. А ещё вот надо на колокольню слетать, на рынке побывать, в огороде покопать. Да что я с тобой даром время теряю, - некогда мне. Ах, как некогда!

Хлопнула Ворона в последний раз носом по сучку, встрепенулась и только что хотела вспорхнуть, как услышала страшный крик. Неслась стая воробьев, а впереди летела какая-то маленькая жёлтенькая птичка.

- Братцы, держите её, ой, держите! - пищали воробьи.

- Что такое? Куда? - крикнула Ворона, бросаясь за воробьями.

Взмахнула Ворона крыльями раз десяток и догнала воробьиную стаю. Жёлтенькая птичка выбилась из последних сил и бросилась в маленький садик, где росли кусты сирени, смородины и черёмухи. Она хотела спрятаться от гнавшихся за ней воробьев. Забилась жёлтенькая птичка под куст, а Ворона тут как тут.

- Ты кто такая будешь? - каркнула она.

Воробьи так и обсыпали куст, точно кто бросил горсть гороху.

Они озлились на жёлтенькую птичку и хотели её заклевать.

- За что вы её обижаете? - спрашивала Ворона.

- А зачем она жёлтая? - запищали разом все воробьи.

Ворона посмотрела на жёлтенькую птичку: действительно, вся жёлтая, - мотнула головой и проговорила:

- Ах вы, озорники. Ведь это совсем не птица! Разве такие птицы бывают? А впрочем, убирайтесь-ка. Мне надо поговорить с этим чудом. Она только притворяется птицей.

Воробьи запищали, затрещали, озлились ещё больше, а делать нечего - надо убираться.

Разговоры с Вороной коротки: так хватит носищем, что и дух вон.

Разогнав воробьев, Ворона начала допытывать жёлтенькую птичку, которая тяжело дышала и так жалобно смотрела своими чёрными глазками.

- Кто ты такая будешь? - спрашивала Ворона.

- Я Канарейка.

- Смотри, не обманывай, а то плохо будет. Кабы не я, так воробьи заклевали бы тебя.

- Право, я Канарейка.

- Откуда ты взялась?

- А я жила в клетке. в клетке и родилась, и выросла, и жила. Мне всё хотелось полетать, как другие птицы. Клетка стояла на окне, и я всё смотрела на других птичек. Так им весело было, а в клетке так тесно. Ну, девочка Алёнушка принесла чашечку с водой, отворила дверку, а я и вырвалась. Летала, летала по комнате, а потом в форточку и вылетела.

- Что же ты делала в клетке?

- Я хорошо пою.

- Ну-ка, спой.

Канарейка спела. Ворона наклонила голову набок и удивилась.

- Ты это называешь пением? Ха-ха. Глупые же были твои хозяева, если кормили за такое пение. Если б уж кого кормить, так настоящую птицу, как, например, меня. Давеча каркнула, - так плут Васька чуть с забора не свалился. Вот это пение!

- Я знаю Ваську. Самый страшный зверь. Он сколько раз подбирался к нашей клетке. Глаза зелёные, так и горят, выпустит когти.

- Ну, кому страшен, а кому и нет. Плут он большой, это верно, а страшного ничего нет. Ну, да об этом поговорим потом. А мне всё-таки не верится, что ты настоящая птица.

- Право, тётенька, я птица, совсем птица. Все канарейки - птицы.

- Хорошо, хорошо, увидим. А вот как ты жить будешь?

- Мне немного нужно: несколько зёрнышек, сахару кусочек, сухарик, - вот и сыта.

- Ишь какая барыня! Ну, без сахару ещё обойдёшься, а зёрнышек как-нибудь добудешь. Вообще ты мне нравишься. Хочешь жить вместе? У меня на берёзе - отличное гнездо.

- Благодарю. Только вот воробьи.

- Будешь со мной жить, так никто не посмеет пальцем тронуть. Не то что воробьи, а и плут Васька знает мой характер. Я не люблю шутить.

Канарейка сразу ободрилась и полетела вместе с Вороной. Что же, гнездо отличное, если бы ещё сухарик да сахару кусочек.

Стали Ворона с Канарейкой жить да поживать в одном гнезде. Ворона хоть и любила иногда поворчать, но была птица не злая. Главным недостатком в её характере было то, что она всем завидовала, а себя считала обиженной.

- Ну чем лучше меня глупые куры? А их кормят, за ними ухаживают, их берегут, - жаловалась она Канарейке. - Тоже вот взять голубей. Какой от них толк, а нет-нет и бросят им горсточку овса. Тоже глупая птица. А чуть я подлечу - меня сейчас все и начинают гнать в три шеи. Разве это справедливо? Да ещё бранят вдогонку: "Эх ты, ворона!" А ты заметила, что я получше других буду да и покрасивее? Положим, про себя этого не приходится говорить, а заставляют сами. Не правда ли?

Канарейка соглашалась со всем:

- Да, ты большая птица.

- Вот то-то и есть. Держат же попугаев в клетках, ухаживают за ними, а чем попугай лучше меня? Так, самая глупая птица. Только и знает, что орать да бормотать, а никто понять не может, о чём бормочет. Не правда ли?

- Да, у нас тоже был попугай и страшно всем надоедал.

- Да мало ли других таких птиц наберётся, которые и живут неизвестно зачем! Скворцы, например, прилетят как сумасшедшие неизвестно откуда, проживут лето и опять улетят. Ласточки тоже, синицы, соловьи, - мало ли такой дряни наберётся. Ни одной вообще серьёзной, настоящей птицы. Чуть холодком пахнёт, все и давай удирать, куда глаза глядят.