В одной деревушке жили два мужика, два родные брата: один был бедный, другой богатый.

Богач переехал на житье в город, выстроил себе большой дом и записался в купцы; а у бедного иной раз нет ни куска хлеба, а ребятишки - мал, мала, меньше - плачут, да есть просят. С утра до вечера бьется мужик как рыба об лед, а все ничего нет.

Говорит он однова своей жене:

- Дай-ка пойду в город, попрошу у брата: не поможет ли чем?

Пришел к богатому:

- Ах, братец родимый! Помоги сколько-нибудь моему горю; жена и дети без хлеба сидят, по целым дням голодают.

- Проработай у меня эту неделю, тогда и помогу!

Что делать? Принялся бедный за работу: и двор чистит, и лошадей холит, и воду возит, и дрова рубит. Через неделю дает ему богатый одну ковригу хлеба:

- Вот тебе за труды!

- И за то спасибо! - сказал бедный, поклонился и хотел было домой идти.

- Постой! Приходи-ка завтра ко мне в гости и жену приводи: ведь завтра мои именины.

- Эх, братец, куда мне? Сам знаешь: к тебе придут купцы в сапогах да в шубах, а я в лаптях хожу да в худеньком сером кафтанишке.

- Ничего, приходи! И тебе будет место.

- Хорошо, братец, приду.

Воротился бедный домой, отдал жене ковригу и говорит:

- Слушай, жена! Назавтра нас с тобой в гости звали.

- Как в гости? Кто звал?

- Брат: он завтра именинник.

- Ну что ж, пойдем.

Наутро встали и пошли в город, пришли к богатому, поздравили его и уселись на лавку. За столом уж много именитых гостей сидело; всех их угощает хозяин на славу, а про бедного брата и его жену и думать забыл - ничего им не дает; они сидят да только посматривают, как другие пыот да едят.

Кончился обед; стали гости из-за стола вылазить да хозяина с хозяюшкой благодарить, и бедный тоже - поднялся с лавки и кланяется брату в пояс. Гости поехали домой пьяные, веселые, шумят, песни поют.

А бедный идет назад с пустым брюхом.

- Дай-ка, - говорит жене, - и мы запоем песню!

- Эх ты, дурак! Люди поют оттого, что сладко поели да много выпили; а ты с чего петь вздумал?

- Ну, все-таки у брата на именинах был; без песен мне стыдно идти. Как я запою, так всякий подумает, что и меня угостили...

- Ну пой, коли хочешь, а я не стану! Мужик запел песню, и послышалось ему два голоса; он перестал и спрашивает жену:

- Это ты мне подсобляла петь тоненьким голоском?

- Что с тобой? Я вовсе и не думала.

- Так кто же?

- Не знаю! - сказала баба. - А ну запой, я послушаю.

Он опять запел: поет-то один, а слышно два голоса; остановился и спрашивает:

- Это ты, Горе, мне петь пособляешь? Горе отозвалось:

- Да, хозяин! Это я пособляю.

- Ну, Горе, пойдем с нами вместе.

- Пойдем, хозяин! Я теперь от тебя не отстану. Пришел мужик домой, а Горе зовет его в кабак. Тот говорит:

- У меня денег нет!

- Ох ты, мужичок! Да на что тебе деньги? Видишь, на тебе полушубок надет, а на что он? Скоро лето будет, все равно носить не станешь! Пойдем в кабак, да полушубок побоку...

Мужик и Горе пошли в кабак и пропили полушубок. На другой день Горе заохало - с похмелья голова болит, и опять зовет хозяина винца испить.

- Денег нет, - говорит мужик.

- Да на что нам деньги? Возьми сани да телегу - с нас и довольно!

Нечего делать, не отбиться мужику от Горя: взял он сани и телегу, потащил в кабак и пропил вместе с Горем.

Наутро Горе еще больше заохало, зовет хозяина опохмелиться; мужик пропил и борону и соху.

Месяца не прошло, как он все спустил; даже избу свою соседу заложил, а деньги в кабак снес.

Горе опять пристает к нему:

- Пойдем да пойдем в кабак!

- Нет, Горе! Воля твоя, а больше тащить нечего.

- Как нечего? У твоей жены два сарафана: один оставь, а другой пропить надобно.

Мужик взял сарафан, пропил и думает:

“Вот когда чист! Ни кола, ни двора, ни на себе, ни на жене!”

Поутру проснулось Горе, видит, что у мужика нечего больше взять, и говорит:

- Хозяин!

- Что, Горе?

- А вот что: ступай к соседу, попроси у него пару волов с телегою.

Пошел мужик к соседу.

- Дай, - просит, - на времечко пару волов с телегою; я на тебя хоть неделю за то проработаю.

- На что тебе?

- В лес за дровами съездить.

- Ну возьми; только не велик воз накладывай.

- И, что ты, кормилец!

Привел пару волов, сел вместе с Горем на телегу и поехал в чистое поле.

- Хозяин, - спрашивает Горе, - знаешь ли ты на этом поле большой камень?

- Как не знать!

- А когда знаешь, поезжай прямо к нему. Приехали они на то место, остановились и вылезли из телеги.

Горе велит мужику поднимать камень. Мужик поднимает, Горе пособляет; вот подняли, а под камнем яма - полна золотом насыпана.

- Ну, что глядишь? - сказывает Горе мужику. - Таскай скорей в телегу.

Мужик принялся за работу и насыпал телегу золотом; все из ямы повыбрал до последнего червонца, видит, что уж больше ничего не осталось, и говорит:

- Посмотри-ка, Горе, никак, там еще деньги остались?

Горе наклонилось:

- Где? Я что-то не вижу!

- Да вон в углу светятся!

- Нет, не вижу.

- Полезай в яму, так и увидишь. Горе полезло в яму; только что опустилось туда, а мужик и накрыл его камнем.

- Вот этак-то лучше будет! - сказал мужик. - Не то коли взять тебя с собою, так ты, Горе горемычное, хоть не скоро, а все же пропьешь и эти деньги!

Приехал мужик домой, свалил деньги в подвал, волов отвел к соседу и стал думать, как бы себя устроить. Купил лесу, выстроил большие хоромы и зажил вдвое богаче своего брата.

Долго ли, коротко ли - поехал он в город просить своего брата с женой к себе на именины.

- Вот что выдумал! - сказал ему богатый брат. - У самого есть нечего, а ты еще именины справляешь!

- Ну, когда-то было нечего есть, а теперь, слава богу, имею не меньше твоего; приезжай - увидишь.

- Ладно, приеду!

На другой день богатый брат собрался с женою, и поехали на именины; смотрят, а у бедного-то голыша хоромы новые, высокие, не у всякого купца такие есть! Мужик угостил их, употчевал всякими наедками, напоил всякими медами и винами. Спрашивает богатый у брата:

- Скажи, пожалуйста, какими судьбами разбогател ты?

Мужик рассказал ему по чистой совести, как привязалось к нему Горе горемычное, как пропил он с Горем в кабаке все свое добро до последней нитки; только и осталось, что душа в теле; как Горе указало ему клад в чистом поле, как он забрал этот клад да от Горя избавился.

Завидно стало богатому.

“Дай, - думает, - поеду в чистое поле, подниму камень да выпущу Горе - пусть оно дотла разорит брата, чтоб не смел передо мною своим богатством чваниться”.

Отпустил свою жену домой, а сам в поле погнал; подъехал к большому камню, своротил его в сторону и наклоняется посмотреть, что там под камнем. Не успел порядком головы нагнуть - а уж Горе выскочило и уселось ему на шею.

- А, - кричит, - ты хотел меня здесь уморить! Нет, теперь я от тебя ни за что не отстану.

- Послушай, Горе, - сказал купец, - вовсе не я засадил тебя под камень...

- А кто же, как не ты?

- Это мой брат тебя засадил, а я нарочно пришел, чтоб тебя выпустить.

- Нет, врешь! Один раз обманул, в другой не обманешь!

Крепко насело Горе богатому купцу на шею; привез он его домой, и пошло у него все хозяйство вкривь да вкось. Горе уж с утра за свое принимается: каждый день зовет купца опохмелиться; много добра в кабак ушло.

“Этак несходно жить! - думает про себя купец. - Кажись, довольно потешил я Горе; пора б и расстаться с ним, да как?”

Думал, думал и выдумал: пошел на широкий двор, обтесал два дубовых клина, взял новое колесо и накрепко вбил клин с одного конца во втулку. Приходит к Горю:

- Что ты, Горе, все на боку лежишь?

- А что ж мне больше делать?

- Что делать? Пойдем на двор в гулючки играть. А Горе и радо. Вышли на двор. Сперва купец спрятался - Горе сейчас его нашло; после того черед Горю прятаться.

- Ну, - говорит, - меня не скоро найдешь! Я хоть в какую щель забьюсь!

- Куда тебе! - отвечает купец! - Ты в это колесо не влезешь, а то - в щель!

- В колесо не влезу? Смотри-ка, еще как спрячусь!

Влезло Горе в колесо; купец взял да и с другого конца забил во втулку дубовый клин, поднял колесо и забросил его вместе с Горем в реку.

Горе потонуло, а купец стал жить по-старому, по-прежнему.